На руках твоих кровь, много крови,
Тебе нравятся жертв твоих крики,
Но не выдержишь тяжкой ты доли
И соратника мерзкой улыбки.
Я ведь вижу, что дрожат твои руки,
Как нетвердо, шатаясь, стоишь на ногах,
Когда снова вонзаешь в меня свои крюки,
И отчаяние в твоих загорится глазах.
Убивая меня, убиваешь надежду
На то, что еще изменится все может.
Ты труслив, ты - просто глупый невежда,
Ты не можешь понять, что меня гложет.
Твои крюки, ножи распороли мне кожу,
Мои ребра пробиты твоим молотком.
Я нахально молчу и смотрю в твою рожу,
А ты все жгешь мне лицо кипятком.
А ты все ждешь моих криков отчаяния.
Закусив губу, слизнув кровь, потерплю.
Моя боль не важна, но твои страдания
Срывают с губ шепот: "Люблю".
Тебе нравятся жертв твоих крики,
Но не выдержишь тяжкой ты доли
И соратника мерзкой улыбки.
Я ведь вижу, что дрожат твои руки,
Как нетвердо, шатаясь, стоишь на ногах,
Когда снова вонзаешь в меня свои крюки,
И отчаяние в твоих загорится глазах.
Убивая меня, убиваешь надежду
На то, что еще изменится все может.
Ты труслив, ты - просто глупый невежда,
Ты не можешь понять, что меня гложет.
Твои крюки, ножи распороли мне кожу,
Мои ребра пробиты твоим молотком.
Я нахально молчу и смотрю в твою рожу,
А ты все жгешь мне лицо кипятком.
А ты все ждешь моих криков отчаяния.
Закусив губу, слизнув кровь, потерплю.
Моя боль не важна, но твои страдания
Срывают с губ шепот: "Люблю".